Главная / Идеи подарков / Гений и злодейство две вещи несовместные эссе. Гений и злодейство — две вещи несовместные. Чтоб, возмутить бескрылое желанье

Гений и злодейство две вещи несовместные эссе. Гений и злодейство — две вещи несовместные. Чтоб, возмутить бескрылое желанье

В пушкинской трагедии «Моцарт и Сальери» есть интересное замечание: «гений и злодейство – вещи несовместные». Тезис спорный и при этом нигде не поясняется. Наверное, для самого Пушкина все здесь было очевидно. Что ж, поверим поэту на слово? Или можно привести какие-то рациональные аргументы в пользу несовместимости гениальности и зла?

Рассуждение о гении и злодействе в области искусства можно было бы построить следующим образом: найти компонент гениальности, без которого ее невозможно помыслить, а затем показать несовместимость этого элемента с пороком. Таким образом, с очевидностью демонстрировалась бы справедливость пушкинского суждения.

Один из булгаковских персонажей – поэт Рюхин – разглядывая памятник Пушкину на Страстном бульваре, размышлял: «Вот пример настоящей удачливости... какой бы шаг он ни сделал в жизни, что бы ни случилось с ним, все шло ему на пользу, все обращалось к его славе! Но что он сделал? Я не понимаю... Что-нибудь особенное есть в этих словах: "Буря мглою..."? Не понимаю!.. Повезло, повезло!.. стрелял, стрелял в него этот белогвардеец и раздробил бедро, и обеспечил бессмертие...»

Думается, этим эпизодом Булгаков стремился развеять у читателя всякие сомнения относительно одаренности Рюхина как поэта. И действительно, разве не должен гениальный художник в обязательном порядке обладать абсолютным вкусом к прекрасному? Разве возможно быть выдающимся музыкантом, не имея абсолютного слуха, различающего малейшую фальшь?

Вкус нельзя отнести к числу вещей, которые изначально «либо есть, либо нет». Он способен ослабевать и утрачиваться, развиваться и достигать превосходной степени. Об этом убедительно говорит Экзюпери: «И умеющим наслаждаться поэзией стихи не всегда в радость, иначе бы они никогда не грустили, они бы читали стихи и ликовали. Все человечество читало бы стихи и ликовало, и больше ему ничего не было бы нужно».

Если так, то отчего же зависит вкус? Какие факторы непосредственно определяют способность человека находить прекрасное? «Меня не удивляет, что так много людей не находят царства в царстве, храма в храме, поэзии в стихах и музыки в музыке. – Говорит французский писатель. – Чтобы насладиться поэзией, нужно дотянуться до нее и преодолеть... Чужие стихи – тоже плод твоих усилий, твое внутреннее восхождение... Всякое восхождение мучительно. Преображение болезненно. Не измучившись, мне не услышать музыки. Страдания, усилия помогают музыке звучать».

Дотянуться и преодолеть. Внутреннее восхождение. Болезненное преображение. О чем это говорит Экзюпери? В чем усматривает он причину способности читать, слышать и видеть прекрасное? Нетрудно догадаться, что речь здесь идет об аскезе.

Большинство людей по привычке связывают аскезу исключительно с сотериологической целью. Для чего постится монах? «Спасает душу» – скажет простец, пребывая в наивной уверенности, будто Богу угодно слышать, как урчит чей-то пустой желудок. Между тем, истинная цель аскезы была хорошо знакома уже языческим философам за несколько столетий до Рождества Христова. Идея воздержания появляется как способ разрешения одной деликатной проблемы.

Однажды мы с моим другом, директором нефтеторговой компании, «сидели за одной трапезой» в шикарном московском ресторане. Глядя на роскошный стол, он как-то грустно сказал:

– Знаешь, нас в семье было трое братьев. Мать растила нас одна и работала конструктором в совковом НИИ. Мы не голодали, но жили более чем скромно. По воскресеньям нас навещал дядя и всегда привозил гостинец - коробку овсяного печенья. Мы растягивали удовольствие на целую неделю, разделив его на троих так, что в день на каждого из нас приходилось ровно по половинке. Я помню, как это было здорово. Сейчас я могу позволить себе все, но, веришь ли, весь этот стол я отдал бы за ту самую половинку овсяного печенья.

– В чем же проблема? – спросил я. – Построй рядом с домом кондитерскую фабрику.

– Видишь ли, – отвечал мой друг, – проблема во мне: я перестал быть бедным ребенком, многое перепробовал, и меня больше не впечатляет овсяное печенье.

Дело в том, что чувства теряют упругость от изобилия впечатлений. Зрение ухудшается от яркого света, слух притупляется от слишком сильных раздражителей. Городской человек неспособен расслышать в лесу шорох листьев под чьей-то осторожной лапой, что у какого-нибудь деревенского «пасынка природы» с ружьишком на плече вызывает немалое удивление: вы что там, в столице, все глухие что ли?

Душа, привыкшая к сильным впечатлениям страстей, похожа на разбитое кабацкое фортепьяно: его струны расстроены, оно откликается только на грубую руку лабуха. Едва ли на нем можно исполнить что-то, кроме любимой завсегдатаями «Мурки». Но представим себе другой, бережно настроенный инструмент: его струны хорошо натянуты, откликаются на малейший чистый тон и сами собой звучат в унисон тихому голосу играющей рядом скрипки.

Аскеза, «тренирующая» чувствительность души, приобретает исключительную роль в сфере творчества и, вообще-то, неразлучно сопровождает художника в его пути. Пушкин, человек темпераментный и любящий жизнь во всех ее проявлениях, неоднократно воспевает монашеское уединение:

Я был рожден для жизни мирной,

Для деревенской тишины:

Живее творческие сны.

Пожалуй, любому художнику знаком особый род разочарования, наступающий при критическом перечитывании написанного: заметна досадная разница между предметом, вызвавшим прилив вдохновения, и его материальным отпечатком в виде текста на листе бумаги.

Период «охлаждения» может привести к разочарованию и к одной, несомненно, ложной и крайне пагубной мысли, способной превратить творца в скопца: «Мысль изреченная есть ложь». В этом случае будет уместен совет: почитай кого-нибудь из великих и ты увидишь, что с их текстами происходит ровно то же самое. Не так давно ты сидел над этими строчками и в уме пульсировала и билась мысль: Он гений! Гений! «Продолжай, спеши еще наполнить звуками мне душу!» Но прошло малое время и в том, что тебя так взволновало, ты видишь только мертвые камни слов – криво отесанные, порой плохо подогнанные друг к другу. Очевидно, что текст измениться не мог. Значит, изменился ты. Еще вчера видел красоту лицом к лицу, оживленно беседовал с нею с глазу на глаз, но сегодня развратился и попросту перестал ее замечать. В творческой сфере, пожалуй, лучше всего заметно это движение так называемого ползучего «невольного греха», следствия нашей поврежденной природы. В отличие от обывателя, художник может судить о том, что незаметно для себя все же сделал что-то не то, замечая, как «охлаждение» к прекрасному сменяет вдохновение.

И красота, и любовь открываются только человеку, совершающему подвиг, через непрерывные духовные упражнения. Вот как об этом сказал однажды Экзюпери: «Если не изменяться день ото дня, словно в материнстве, не догнать любви. А ты хочешь усесться в гондолу и всю жизнь звучать песней – ты не прав. Вне пути и восхождения ничего не существует. Стоит остановиться, как тебя одолевает скука, потому что пейзажу больше нечего тебе рассказать, и тогда ты бросаешь женщину, хотя надо было бы выбросить тебя».

Таким образом, гению для того, чтобы сбыться, недостаточно просто воздерживаться от явного зла – приходится бороться за вдохновение с ползучей экспансией «невольного греха», прочно связывая свою жизнь с аскезой. Великий художник живет, лишь изредка нисходя до простых удовольствий, и, не задерживаясь при них дольше одного дня, на закате неизменно возвращается в свою цитадель. А потому пушкинский Моцарт, несомненно, прав: «гений и злодейство – две вещи несовместные», ведь зло вредит в первую очередь совершившему его человеку, уничтожая способность прозревать прекрасное.

В замечательной экранизации «Маленьких трагедий» пушкинский сюжет дополнен почти мистической деталью. Отравив Моцарта, Сальери пытается опытным путем разрешить мучающее его сомнение: гений он или нет. Он нерешительно подходит к фортепьяно, струны которого еще не «остыли» после могучего моцартовского «Реквиема» и пробует импровизировать. Увы! Клавиши под его рукой издают лишь сухие деревянные щелчки, а в завершающих аккордах отчетливо угадывается двойной пистолетный выстрел – словно сделанный в упор холодным, расчетливым убийцей.

(Рисунок М. А. Врубеля «Моцарт и Сальери».

Слова А. С. Пушкина)

Как соотносятся гений и злодейство, могут ли гении быть злыми? А. С. Пушкин был безусловно прав, когда утверждал, что гений и злодейство - «две вещи несовместные». В самом деле, что такое гений? Это творческая, а, значит, созидательная, конструктивная способность. Злодейство же, любое злодейство - это, безусловно, разрушительное, деструктивное деяние. Гений не разрушает, а созидает. Зло не созидает, а разрушает. Не случайно то, что литературные образы-символы зла - гётевский Мефистофель и лермонтовский Демон - несли с собой смерть и разрушение. В частности, Мефистофель погубил Маргариту вместе с ее ребенком, а Демон - Тамару.

Нужно есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть?

Известно такое высказывание Сократа: нужно есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть . Мое возражение: нет ничего плохого в том, чтобы есть ради того, чтобы есть, и жить отчасти для того, чтобы есть. В этом высказывании Сократа - начало идеализма и холизма 1 . Получается, целое важнее части; часть однозначно должна подчиняться целому. (Целое - жизнь, часть - питание.). С таким пониманием жизни можно далеко уйти.

Любая часть целого (если это действительно часть, а не ничтожная частичка) «живет» относительно самостоятельной, относительно независимой от целого жизнью и влияет на целое не меньше, чем целое на нее. Если говорить о питании, то совершенно очевидно, что эта «часть» жизни живет своей «жизнью», относительно независимой от жизни вообще. Существует культура питания, существуют радости, изощрения и изыски питания, существует целый мир питания, почти такой же сложный, как и сама жизнь.

Каждая часть жизни равномощна самой жизни, как одно бесконечное множество, являющееся «частью» другого бесконечного множества, равномощно этому другому.

(В тексте: картина Б. М. Кустодиева «Купчиха»).

Много ли человеку нужно?

Диоген Лаэртский о Сократе: "Часто он говаривал, глядя на множество рыночных товаров: Сколько же есть вещей, без которых можно жить! " Или: "Он говорил, что лучше всего ешь тогда, когда не думаешь о закуске, и лучше всего пьешь, когда не ждешь другого питья;чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богам " 1 .

Если бы эти слова Сократа были произнесены однажды и не были подхвачены-повторены впоследствии многими людьми, то их можно было бы рассматривать лишь как житейские благоглупости. Но они были сказаны со значением и с расчетом на аудиторию. В этих словах не просто начало идеализма, противопоставления духа материи. В них - опасная жизненная философия, философия аскетизма, нищеты, пренебрежения к материальному, природному, естественному. А главное, в них попытка отрицания естественного стремления человека (как живого существа) к большему-лучшему. Живое по определению стремится к расширению, к повышению качества и количества жизни – во всех отношениях! И человек, как часть живой природы, никогда не удовлетворится достигнутым. Он, в сущности, и живет в этих качелях: удовлетворения-неудовлетворения, ограничения – выхода за пределы. Кто перестал стремиться к большему-лучшему - тот остановился в развитии-становлении, стал стариком по духу и, более того, живым мертвецом.

Вот почему я рассматриваю эти высказывания Сократа не просто как ошибочные, а как недомыслие, глупость философа. Платон развил эти начатки идеализма, а философы-неоплатоники и последующие христианские проповедники довели его до крайности (в виде института монашества, практики аскетизма, попыток остановить прогресс знания, материальной культуры и т. д., и т. п.).

Подобные благоглупости можно время от времени слышать из уст людей, по-своему неглупых. Недавно (9.08.03-10.30) в рубрике «Полное собрание откровений Радио России» прозвучала такая сентенция артистки Фаины Раневской: «Мое богатство очевидно в том, что мне оно не нужно». Или: «Любая еда существует, чтобы не чувствовать голода» (Андрей Крылов. Телепередача «Непутевые заметки». Телеканал ОРТ, 14.11.04.)

(В тексте: картина Б. М. Кустодиева «Ярмарка»).

Уже после смерти Толстого настали времена, когда зло, и с этой протестантской, и с ортодоксально христианской точки зрения, открыто восторжествовало, по меньшей мере, на одной шестой части света. И не кроткие и «уповающие на Господа» унаследовали землю, а лихие и нечестивые. И произвели потомство, «как песок морской».

Целые поколения были воспитаны в новых правилах, в ожидании скорой победы в мировом масштабе. Будучи в абсолютном неведении относительно остального мира, они еще ощущали себя при этом единственными сынами Света, призванными в беспощадной войне окончательно сокрушить лживых сынов Тьмы, зачем-то избравших злодеяние.

Говорят, войны бывают справедливыми и несправедливыми. Но, во всяком случае, военные действия злых и добрых в принципе одинаковы. Ибо они одинаково направлены на убийство и разушение.

Страна жила в состоянии вечной войны со всем миром, и это обстоятельство парадоксальным образом как бы подтверждало ее претензию представлять абсолютное Добро. А как же! Они были призваны наказать Зло и его приспешников. Ведь нет же сомнения, в самом деле, что весь остальной мир по уши погряз в грехе! Этого не отрицала и Церковь.

Во главе этой уникальной страны почти тридцать лет стоял человек, которого все (некоторые даже искренне) называли гением. Что-то загадочно-магнетическое действительно было в нем - может быть, как раз, злодейство. Именно в сверхчеловеческом его злодействе и проявлялся его гений. Все остальное сомнительно. Но в злодействе он был действительно своеобразен и именно этим утвердил себя и увековечил.

Теперь другой современный русский, христианский писатель оказался вынужден как-то интерпретировать историю своей страны.

Настоящая сущностная новизна Александра Солженицына для русской литературы проявилась в том, что он впервые признал и художественно документировал, что направленная человеческая воля к злу может быть не помутнением сознания, ошибкой или уступкой, а просветлением, пророческой молнией, прорывом в будущее:

«У парапета стоял освеженный, возбужденный, в черном котелке, с неподстриженной рыжей бородкой, с бровями, изломанными в наблюдении… Глаза его смотрели колко, то чуть сжимаясь, то разжимаясь, выхватывая из этой сцены все, что имело развитие.

Просветлялась в динамичном уме радостная догадка - из самых сильных, стремительных и безошибочных решений за всю жизнь!

Воспаряется типографский запах от газетных страниц, воспаряется кровяной и лекарственный запах от площади - и как с орлиного полета вдруг услеживаешь эту маленькую единственную золотистую ящерку истины, и заколачивается сердце, и орлино рухаешься за ней, выхватываешь ее за дрожащий хвост у последней каменной щели - и назад, и назад, назад и вверх разворачиваешь ее как ленту, как полотнище с лозунгом:…ПРЕВРАТИТЬ В ГРАЖДАНСКУЮ!.. - и на этой войне, и на этой войне - погибнут все правительства Европы!!!.. Это - подарок истории, такая война!» («Ленин в Цюрихе»).

Дело вовсе не в том, был ли реальный Ленин в чем-то похож или непохож на Солженицыне кого персонажа. Гораздо важнее то, что Солженицын приписал возвышенный дар предвидения и свой пророческий пафос тому именно герою, которого он изобразил. Из опыта или по наитию он узнал, что разрушительная страсть, доведенная до экстаза, подобна любви и ниспосылается небесами. И зло, неотличимо от творчества, питается своим вдохновением. К тому же, этот его персонаж - «маленький, с рыжей бородкой», одинокий - в сущности еще только Сальери в своем злом упоении.

А возможен еще и Моцарт - гений злой воли:

«Этот купол - не меньше ленинского, пол-лица - голый лоб… И беспощадный, нечеловеческий ум во взгляде: - А Я НАЗНАЧАЮ РУССКУЮ РЕВОЛЮЦИЮ НА 9 ЯНВАРЯ БУДУЩЕГО ГОДА!!!

…И глазами, где ум не потратил себя ни на радугу красок, ни на ресницы, ни на брови, - бесцветным концентрированным умом - проникал…

Он - надеялся, что будет так. Избалованный даром своих далеких пронзительных пророчеств, он, оставаясь человеком Земли, не всегда отделить умел вспышку пророчества от порыва желания. Разрушительной русской революции он жаждал настолько яро, что простительно было ему ошибиться в порыве.»

Это говорится об «отце Первой Русской Революции», Александре Парвусе, опередившем и Ленина, и Троцкого во всех их теориях, во всех их политических прогнозах, во всех их революционных планах. Он, Парвус, ошибся на один год в сроке второй русской революции, но нисколько не ошибся в характере события и его масштабе.

В отличие от суховатого Ленина, от карикатурного Сталина (в «Круге Первом»), Парвус у Солженицына до такой степени обладает «даром далеких пронзительных пророчеств», что автору кажется даже уместным напомнить о его земном (а не небесном, все же) происхождении. Он живет нестесненно и естественно, наслаждаясь жизнью, политической игрой и собственной одаренностью, не делая ничего, что не приносило бы ему удовольствия или немедленной пользы. Никакие посторонние призраки долга, страха или стыда никогда не отягощают его моцартовскую натуру. Полнота его существования вызывает оторопь у вечно стиснутого своими ритуально-конспиративными догмами, зажатого, зацикленного на своей маниакальной идее Ленина:

«- Ленин: Ну - зачем вам собственное богатство? Ну, скажите!

Вопрос ребенка. Из тех «почему», на которые даже отвечать смешно.

Да для того, чтобы всякое «хочу» переходило в «сделано»… Такое же ощущение, как у богатыря - от игры и силы своих мускулов…

Помягче ему:

Ну, как вам сказать… Как приятно иметь полное зрение…полный слух…

Да разве Парвус из головы придумал, да разве это было его теоретическое убеждение? Это была - врожденная потребность… не упустить возникающую в поле зрения прибыль…почти бессознательно - и безошибочно!..

Да Парвусу - смешно, сотрясает смех грузное тело, любящее бутылку шампанского натощак и ванну принять, и с женщинами поужинать…»

Как тут поверить, что «кроткие унаследуют землю»? Особенно тому, кто сроду ванны не принимал, на женщин не тратился, а о шампанском только понаслышке осведомлен, так что способен поверить, будто можно выпить его натощак, целую бутылку…

Порывая с неписанным правилом, более столетия тяготевшим над русской литературой, обязывавшим считать гений несовместимым со злодейством, Солженицын неожиданно оказался ближе к Пушкину, запросто пившему шампанское и поставившему все же вопросительный знак в этом месте. Похоже, что он также гораздо ближе к реальности, как мы ее видим сейчас:

«…Обладал Парвус сейсмическим чувством недр и уже знал, что - поползут пласты!.. Наконец-то она пришла, наступила Великая, Мировая! Он давно ее предсказывал, называл, вызывал - самый мощный локомотив истории!

…Вся предыдущая жизнь Парвуса была как нарочно состроена для безошибочного создания этого Плана.

И оставалось теперь ему - тому счастливому, чем Парвус был, скрещению теоретика, политика и дельца, - сформулировать план по пунктам в декабре Четырнадцатого…приоткрыть его германскому послу… (…теперь высшие правительственные глаза предусмотрительно засматривали в его пророческие).

… Все это Парвус решил блистательно - ибо все это было в его природной стихии… Гениальность соединения торговли и революции в том и состояла, что революционные агенты под видом торговых… ездили от Парвуса совершенно легально и в Россию, и назад. Но высшая гениальность была в отправлении денег…Вот был гений Парвуса: импорт товаров, таких нужных для России, чтоб вести войну, давал деньги выбить ее из этой войны!» («Ленин в Цюрихе»).

В этом наполовину ленинском ревнивом восхищении - потому что в «Красном Колесе» десятки страниц написаны, как внутренний монолог одного из персонажей и автору нельзя вменять всякую строчку - наполовину солженицынском признании злого, ненавистного «блистательным», беспечно естественным, гениальным, скрыто больше, чем только обыгрывание гротескного словоупотребления партийных манипуляторов, больше чем писательская способность к перевоплощению.

В этом содержится также и искреннее признание высокого онтологического статуса враждебной силы, которое столь внятно отличает Солженицына от всей предшествующей русской литературы. Может быть, Достоевский и хотел бы приписать такой титул своему герою - Ставрогину - в «Бесах», но остановился перед мировоззренческими последствиями такого шага и обрек его на самоубийство.

Пророком назвал Солженицын Льва Толстого в несколько ироническом контексте «Августа 14-го». Пророком можно было бы назвать и самого Александра Солженицына. Но пророчествуют они разное и, может быть, в самом деле несовместимое в пределах одного вероисповедания.

Солженицын, признавая за силой зла статус гениальности, невольно подталкивает нас к признанию существования в мире двух сил.

Сравнимых по их онтологическому уровню:

«Проникнитесь ясным пониманием двух сущностей,

Дабы каждый… сам избрал себе только одну из них…»

«Он назвался Парвус - малый, но был неоспоримо крупен… И восхищала реальность силы… Никто… в Европе не мог перескочить и увидеть: что ключ мировой истории лежит сейчас в разгроме России… Никому из них не доставало той захватывающей цельности, которая одна и сотрясает миры и творит их!»

(«Ленин в Цюрихе»)

Такое признание в солженицынском контексте означает, что зло способно быть неиллюзорным, творящим фактором. Исторически мы знаем, что это очень близко к действительности. Значит ли это, что зло может быть направляемо отдельной силой враждебной человечеству?

Может быть зло не менее субстанционально, чем добро?

Лев Толстой не принял бы такой постановки вопроса.

Классический русский писатель не принял бы такой мрачной истины.

Солженицын при торжестве этой истины родился. И торжествующее повсеместно зло воспринимал как эмпирический факт. Как одну из имманентных характеристик бытия.

"Он в своих творениях возвышен, а в поступках - низок"
Ганс фон Бюлов

Вильгельм Рихард Вагнер, величайший реформатор оперного искусства композитор, дирижер, музыкальный писатель и публицист, одновременно с этим был зоологическим юдофобом и махровым антисемитом. Главную опасность для Германии он видел в том, что евреи ставили своей целью влиться в немецкую культуру! Он повсюду лишь и говорил о еврейской опасности, о том, как евреи загрязняют и засоряют немецкую нацию. То есть, чем сильнее они старались быть немцами, тем больше Вагнер видел в них опасность для своей родины. Музыку Вагнера Гитлер назвал «высочайшим выражением немецкой души», наряду с нацистскими маршами она звучала на съездах. Томас Манн назвал этого коротышку "саксонским гномом с феноменальным талантом и ничтожным характером".
Вагнер под псевдонимом «Вольнодумец» написал в журнале «Neue Zeitschrift für Musik» статью «Еврейство в музыке»: «Евреи суть демоническая сила, стремящаяся к гибели человеческого рода... Самый язык евреев противен нам, он подобен перепутанной болтовне. Особенности семитической речи, особенное упрямство ее природы не изгладилось даже под воздействием на нее двухтысячелетнего культурного общения евреев с европейскими народами... В религии евреи давно уже для нас закоренелые враги, недостойные даже ненависти».
«Евреи воспользовались силою денег, чтобы захватить искусство в свои проворные руки, они господствуют и будут господствовать, пока за деньгами сохранится сила... Романтические по своей натуре немцы притесняются и унижаются евреями - торгашами и спекулянтами... Все новое искусство приняло еврейский характер. Культурная жизнь немецкого народа контролируется евреями и подчинена им».
Сегодня музыка Вагнера бойкотируется в Израиле, поскольку её влияние на личность Адольфа Гитлера и на нацистскую идеологию было огромно. Вагнера во многом обвиняют в вещах, которые он не совершал. Ему приписывают совершенно недостоверные цитаты, направленные против евреев. Я лично глубоко сомневаюсь в том, что Вагнер поддержал бы нацистскую партию в её стремлении физически уничтожать других людей. Тем не менее, несомненными остаются факты его абсолютного неприятия евреев, демонизации всего народа в целом и желание полностью вытеснить их из общественной и культурной жизни Германии.

При этом возникает законный вопрос: в чём же заключается злодейство Вагнера? Ведь он лично хоть и ненавидел, однако не убил ни одного еврея! А Гитлер любил не только его творчество, но и музыку других великих немецких композиторов!
Вероятно, тут вступает в силу закон тоталитарных диктатур: у теоретиков чистые руки, а у палачей чистая совесть. Руссо и Дидро, Маркс и Энгельс, Бухарин и Радек лично никого не убили. Однако якобинцы массово резали головы на гильотинах по всей Франции, большевики устроили невиданный в истории человечества красный террор с миллионами жертв – и при этом убивали людей без всяких угрызений совести, поскольку считали себя не более чем исполнителями грандиозного замысла коренного переустройства человеческого общества, а не кровавыми преступниками и убийцами.
Вся тяжесть содеянного ложится на архитекторов "нового мира", которые писали свои чудовищные по содержанию книги и статьи, в которых призывали к насилию и зверствам в мировом масштабе ради утопических идей всеобщей свободы, равенства и братства.
Вот и гитлеровцы убивали с чистой совестью, искренне полагая, что не несут за это никакой ответственности: ведь это всё лишь реализация идей фюрера и идеологов коричневого движения. А идеологи также черпали свои человеконенавистнические идеи в мыслях Мартина Лютера и Рихарда Вагнера, которые открыто заявляли о своей ненависти к евреям и желании освободить человечество от их "господства".
Как-то раз Лев Николаевич Толстой попал на приехал на престижное представление "Зигфрида", точнее – на второй день представления тетралогии о Нибелунгах в Москве. Его наблюдения, изложенные в статье "ЧТО ТАКОЕ ИСКУССТВО?" представляют чрезвычайный интерес. Вот, как он выразил своё отношение к Вагнеру: "От автора, который может сочинять такие, режущие ножами эстетическое чувство, фальшивые сцены, как те, которые я увидал, ждать уже ничего нельзя; смело можно решить, что все, что напишет такой автор, будет дурно, потому что, очевидно, такой автор не знает, что такое истинное художественное произведение…Посидите в темноте в продолжение четырех дней в сообществе не совсем нормальных людей, подвергая свой мозг самому сильному на него воздействию через слуховые нервы самых рассчитанных на раздражение мозга звуков, и вы наверное придете в ненормальное состояние и придете в восхищение от нелепости. Но для этого не нужно и четырех дней, достаточно тех пяти часов одного дня, во время которых продолжается одно представление".
Вот, что он написал о публике, которая его окружала: "Эти-то загипнотизированные люди, находясь в ненормальном состоянии, были в полном восхищении…если и есть люди, оскорбленные бессмыслицей и фальшью, то эти люди робея молчат, как робеют и молчат трезвые среди пьяных."
Так что последующие страшные события в Германии намечались уже тогда, при жизни графа Толстого…

Так что вольно или невольно Рихард Вагнер несёт ответственность за преступления нацистов, которые превратили его музыку в дробь боевых барабанов, а цитаты из его публицистики в лозунги и руководство к действию.

В ещё большей степени это относится и к Роджеру Уотерсу (Roger Waters). Музыкант, поэт, композитор, бас-гитарист, вокалист, один из основателей и лидеров моей любимой группы «Пинк Флойд» Роджер Уотерс одновременно является одним из главных антисемитом современности и последовательным ненавистником Государства Израиль.
Родители артиста были коммунистами, что, вероятно, и дурно повлияло на мировоззрение будущего музыканта.
Уже в детстве Роджеру казалось, что его школа это настоящий притон разбойников. Он полагал, что реальность просто параллельна романам Чарльза Диккенса, а учителя в школе просто банда садистов. В этой же школе вместе с ним учились также Сид Барретт и Дэвид Гилмор, которые, очевидно, разделяли его видение мира. Так что через пару лет они вместе создали группу «Pink Floyd».
Я не собираюсь давать оценку творчеству Роджера Уотерса, а лишь хочу обратить внимание на то, что всю свою жизнь он был «полезным идиотом». Некоторым людям кажется, что это совершенно новый тип леваков. Это не совсем верно. В своё время ещё лидер большевиков В.И. Ленин ласково именовал «полезными идиотами» всех симпатизировавших коммунистам из числа русских, европейских и американских интеллектуалов, политиков и общественных деятелей. А после красного переворота в октябре 1917 года он издевательски писал, что «капиталисты сами купят веревку, на которой мы их повесим». Именно начиная с Владимира Ильича Ленина диктаторы всего мира начали рассматривать всякого рода либеральные движения как своих союзников в лагере демократических стран. Сам Ленин на скрывал своего презрения к этим, как он говорил, «болтунам, боящихся революционного насилия». Он издевательски делился с писателем М. Горьким своим истинным мнением об интеллигентах, мол: «на деле это не мозг, а говно». Они, словно слепцы, не обращали внимания на чудовищные репрессии в СССР. Их не волновало ни физическое уничтожение всех «буржуев», ни тотальные расстрелы участников Белого движения, ни ликвидация наиболее трудолюбивого крестьянства во время пресловутой «коллективизации», ни становление системы ГУЛАГа, ни даже кровавая вакханалия 1937-38 годов. Например, Лион Фейхтвангер, посетив сталинскую Москву, написал жалкую книжонку, в которой восхвалял тирана и диктатуру. Среди прочего бреда он, например, написал, что «больше всех разницу между беспросветным прошлым и счастливым настоящим чувствуют крестьяне», которые имеют обильную еду и «ведут свое сельское хозяйство разумно и с возрастающим успехом». А ведь он наверняка слышал о страшном голоде в СССР, когда умирающие от голода крестьяне поедали собственных детей.
Со смертью Сталина движение «полезных идиотов» не увяло, а напротив, получило новый импульс. И распад СССР не привёл к коллапсу, а лишь усилил лагерь левацких демагогов. Только теперь они преклоняются не перед гением Сталина, их вполне устраивает какой-нибудь людоед меньшего масштаба, например Ясир Арафат, Иди Амин или династия диктаторов Северной Кореи. Все они в их извращённом понимании не палачи, грабители и отморозки, а благородные борцы за свободу.
Роджеру Уотерсу не повезло: он родился уже после смерти Сталина. Но свой посильный вклад в дело распада западной цивилизации и торжества хамов он внёс и продолжает вносить, несмотря на почтенный возраст.

2 мая 1980 года песня группы «Pink Floyd» «Another Brick in the Wall» с альбома «Стена» была запрещена в ЮАР. После этого в СССР советские идеологи прониклись большой любовью к этой «прогрессивной» английской группе. В советской прессе печатали хвалебные статьи и ставили группу в пример. Однако через несколько лет песня «Get Your Filthy Hands Off My Desert», в которой встречаются такие слова: «Брежнев взял Афганистан, Бегин взял Бейрут, Галтиери взял Юнион Джек”. В СССР эта антивоенная песня в которой Брежнева упомянули как агрессора, сразу же превратила любовь в ненависть и «Pink Floyd» запретили: «за извращение внешней политики СССР». На самом деле эти леваки попали в запрещённый список лишь по чистому недоразумению и на очень короткий срок: уже в 1988 году они триумфально приехали в СССР.
С юных лет Роджеру Уотерсу не давала покоя борьба с сионизмом. Не оставляет своим вниманием Израиль он и сейчас.

Во время концерта в лондонском Гайд‑Парке Уотерс сказал «Борись с израильским антисемитизмом! »
А в сделал в ходе беседы с основателем движения Boycott, Divestment and Sanctions Омаром Баргути Роджер Уотерс сравнил израильское правительство с руководством Третьего рейха, назвав Израиль «худшим режимом в мире».
Прислушаемся к его откровениям:
«Израиль, как страна «апартеида» идет к тому, чтобы превратиться в «государство-изгой» ».
«Сложно не вспомнить Геббельса. Тактика Израиля заключается в том, чтобы как можно чаще, вновь и вновь лгать»
«Я не уверен, что во всем мире найдется более суровый режим».
И так далее, и так далее…

Леваки, подобные Уотерсу, полностью обелили и оправдали всех самых одиозных диктаторов и военных преступников, убийц и садистов, адептов неонацизма и исламофашизма, противостоящих Израилю. Их совершенно не волнуют даже чудовищные процессы, происходящие в Сирии. Зато Израиль на протяжении долгих лет они последовательно демонизировали. Они идут в первых рядах юдофобов, уже давным-давно став интегральной частью глобальной антиизраильской агитации и пропаганды. В своей критике политики Израиля они скатились до уровня авторов пресловутых «Протоколов сионских мудрецов»: топорность подлога и передёргивание фактов превратили этих предубежденных людей в настоящих врагов Еврейского государства. Их мишенью стали не только правительство, армия и полиция, но и вообще любой человек (совсем не обязательно еврей), не согласный с левацким мировоззрением. Именно благодаря их усилиям существует и получает поддержку движение BDS «Бойкот, изоляция и санкции», которое ведёт настоящую необъявленную войну против Израиля. При этом наиболее кровавые диктаторские режимы эти «интеллектуалы» либо поддерживают, либо обходят стороной, поскольку хорошо осознают, что там не шутят – даже за безобидную карикатуру воспеваемые ими «борцы с сионизмом» вполне могут перерезать горло. А вот на Израиль, который они называют государством апартеида фашистского образца, можно абсолютно безопасно повесить любой кровавый навет, поскольку в нем наивысшей ценностью является свобода и демократия, человеческая жизнь, а также здесь свято почитают закон. На очередного ненавистника и лжеца нет управы, максимум возможного - подать в суд по обвинению в клевете. Зато его имя сразу попадет в заголовки газет, он в одночасье станет героем для всех юдофобов. Роджер Уотерс, последовательный антисемит, являет собой любопытный феномен, когда выдающийся музыкальный талант вполне уживается с ненавистью к евреям и верным служением врагам Еврейского государства.
И Вагнер, и Уотерс дают убедительный ответ на вопрос: гений и злодейство - две вещи несовместные?

А гений и злодейство - Две вещи несовместные

Из пьесы «Моцарт и Сальери» (1830) А. С. Пушкина (1799-1837) из цикла «Маленькие трагедии». Композиторы говорят о великом художнике итальянского Возрождения Микеланджело (сцена 2):

Он же гений,

Как ты да я. А гений и злодейство -

Две вещи несовместные. Неправда ль?

Ты думаешь?

(Бросает яд в стакан Моцарта.)

Иносказательно: высокий дух истинного Творчества несовместим с какими-либо низкими помыслами.

Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. - М.: «Локид-Пресс» . Вадим Серов . 2003 .

Смотреть что такое "А гений и злодейство - Две вещи несовместные" в других словарях:

См. А гений и злодейство / Две вещи несовместные. Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. М.: «Локид Пресс». Вадим Серов. 2003 …

Из пьесы «Моцарт и Сальери» (1830) А. С. Пушкина (1799 1837) из цикла «Маленькие трагедии». Композиторы говорят о великом художнике итальянского Возрождения Микеланджело (сцена 2): Моцарт: Он же гений, Как ты да я. А гений и злодейство Две вещи… … Словарь крылатых слов и выражений

ЗЛОДЕЙСТВО, злодейства, ср. (книжн.). 1. только ед. отвлеч. сущ. к злодейский. «Не муки тайные злодейства я грозно в нем (в романе) изображу.» Пушкин. «Люди это всё еще дети, хотя порой они и поражают злодейством своих дел.» Максим Горький. 2.… … Толковый словарь Ушакова

- (греч. aphorismos, от aphorizein ограничивать, отделять). Краткая, отрывистая фраза, заключающая в сжатой форме какую нибудь определенную мысль, сентенцию, обобщение и т. п. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н … Словарь иностранных слов русского языка

- — родился 26 мая 1799 г. в Москве, на Немецкой улице в доме Скворцова; умер 29 января 1837 г. в Петербурге. Со стороны отца Пушкин принадлежал к старинному дворянскому роду, происходившему, по сказанию родословных, от выходца "из… … Большая биографическая энциклопедия

Моцарт ("Моц. и Сальери") - Смотри также По словам Сальери, как некий херувим, он несколько занес нам песен райских. Ты, Моцарт, бог и сам того не знаешь. Ба! право? может быть, отвечает М. Считает и себя и Сальери в числе немногих избранных, счастливцев праздных,… … Словарь литературных типов

Сальери ("Моц. и Сальери") - Смотри также Родился я с любовию к искусству, говорит сам С. Отверг я рано праздные забавы; науки, чуждые музыке, были постылы мне; упрямо и надменно от них отрекся я и предался одной музыке. Ремесло поставил я подножием искусству. Звуки… … Словарь литературных типов

У этого термина существуют и другие значения, см. Моцарт и Сальери (значения). Опера Моцарт и Сальери Композитор Николай Римский Корсаков Автор(ы) либретто А.С. Пушкин Источник сюжета … Википедия

Ая, ое; тен, тна, тно. устар. То же, что несовместимый. [Моцарт:] Гений и злодейство Две вещи несовместные. Пушкин, Моцарт и Сальери. Выходя, он забыл даже сказать «прощайте», даже головой не кивнул, что несовместно было с известною Лебедеву… … Малый академический словарь

НЕСОВМЕСТНЫЙ, несовместная, несовместое; несовместен, несовместна, несовместно (книжн.). То же, что несовместимый. «Гений и злодейство две вещи несовместные.» Пушкин. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

Книги